***
Наскальный блюз на цоколе дворца…
Абстракция в созвездии покоя…
Вселенная немодного покроя…
Не отнимая руки от лица,
По набережной, в сонмище зонтов,
Злой…мокрой…мертвой…чокнутой Лолитой,
Заупокойно – будничной молитвой…
Плыву…огни…гирлянды фианитов…
Разметка улиц…вышивка крестом.
Гремит: гроза? Разбитое корыто?
Дождь. Лондон. Мастер. Воланд. Маргарита.
И Темза – перечеркнута мостом.
Иголка с ниткой, лампочка в сто ватт…
Кривой стежок…неловкие заплаты…
Голгофа « от зарплаты – до зарплаты»
Банальней, чем « никто не виноват».
Я сильная…я – та еще…трава…
Канва… наперсток…только б не заплакать.
О, только б не заплакать…не запла
* * *
Странно, ночью проснувшись, почувствовать правую дату…
Словно правую руку. Антенны сутулый треножник
Оком мертвой форели глядится в окно виновато.
Он – один из немногих, кто знает, что я – подорожник.
За разбитыми фарами осени – обморок вьюги,
Убеленный мечтой о немного подтаявшем снеге,
О сугробе, воздушном, как облачно – рисовый пудинг,
О прострелянном стаями птиц облепиховом небе
В хрупкой траурной рамке предгорий, допивших остатки
Золотушного солнца. Темнеет резной подстаканник
На столе, где початая банка с консервами « Chatka «
Неопрятно блестит на льняной отутюженной ткани.
Я – за печень трески, за любовь, что – до рвоты, « до гроба»,
За прилипшие к скатерти крошки ванильных пирожных,
За больную миндальную ветку в перчатке озноба,
За приложенный к содранной в детстве ступне, подорожник…
Отдираю тебя от себя, вместе с мясом и кожей,
Благородный, усталый, родной оловянный солдатик,
Самый стойкий мой, бедный, упрямый, бесстрашный, ранимый…
Маяки…обелиски на выцветшей контурной карте
Теплым светом встречают друзей, проносящихся… мимо.
Мы – сиамские. Нас разделяют… терпи – без наркоза
Узловатые вены Гольфстрима… кресты « неотложек»…
Самолет расправляет над городом крылья стрекозьи
Прежде, чем развороченным брюхом примять подорожник.
Ах, что делать…что делать…капризы нелетной погоды…
Оловянная грудь в орденах…безутешная осень -
В обездоленном выдохе, сухо царапнувшем воздух,
Отрывающий птиц от парома с отрубленным тросом.
Странно, ночью проснувшись, почувствовать правую дату…
Странно, ночью проснувшись, почувствовать...
Странно, ночью проснувшись...
Странно, ночью...
Странно…
Радугами мыльных пузырей
Поманило детство ниоткуда...
На столе расставлена посуда.
Полдень копошится у дверей.
На ветру полощется белье,
Словно паруса из сказки Грина ,
Потолка убогая лепнина...
У камина - папино ружье.
Я в тазу купаю облака...
Под рукой - пластмассовая рыбка .
Юной мамы светлая улыбка
Так непостижимо далека...
Плачу. Мыло капнуло в глаза.
Тру их покрасневшею ладошкой.
Вьется виноградная лоза.
Жмурится лениво чья - то кошка.
Загремело старое ведро.
Зачерпнула воду из колодца
Бабушка, разбрызгивая солнце,
Превращая золото - в добро.
Загорают банки на плетне...
Только показалось почему – то:
Дольше века тянется минута,
А кино - совсем не обо мне.
|
