Леонид Ольгин
Леонид Ольгин
Леонид Ольгин
Сам о себе, с любовью…Статьи и фельетоныЗабавная поэзия
Литературные пародииИ будут звёзды моросить..Путешествие в Израиль
Гостевая книгаФотоальбомФорум
Журнал "День"Любимые ссылкиКонтакты
 



Международный эмигрантский, независимый общественно - просветительский и литературный журнал «ДЕНЬ»

Журнал «ДЕНЬ» > Выпуск № 15 (04.03.2005) > «ВИРУСНАЯ ИНФЕКЦИЯ».

написано: 04 март 2005 г. | опубликовано: 11.03.2005

 

Светлана КРЕЩЕНСКАЯ, рубрика "Литературная гостиная"

«ВИРУСНАЯ ИНФЕКЦИЯ».

 

Невзирая на убедительные прогнозы синоптиков, предвещавшие затяжные, холодные дожди после душного и жаркого лета, осень выдалась на удивление мягкой и сухой.
             Ирина Борисовна спрятала в шкаф бесформенные индийские платья, спасавшие её от летнего зноя, и достала несколько деловых костюмов, терпеливо дожидавших своего часа в старинном шифоньере. В бежевом – надо перешить пуговицы, в  голубом – не мешало бы разутюжить воротничок…
             Она была рада долгожданному бабьему лету с мятной утренней прохладой и бесстыжим вечерним ветерком, волнующим складки её строгой юбки. Каждое утро Ирина Борисовна  натягивала на вытянутую ножку дымчатый чулочек, вскакивала в замшевые туфельки с лаконичной, но внушительной надписью «Gabor» и, пощекотав за ухом хрустальной пробочкой от пузатого флакончика с французскими духами, съевшими последнюю квартальную премию, выпархивала из дома.
«Ирина Борисовна, голубушка! Вас подвезти?»
«Спасибо, дорогой сосед! Ну, разве что… на лифте!»
              Ирина Борисовна была, как это не парадоксально, красивой женщиной строгих правил. Она не давала повода циникам сомневаться в своей добродетели не только благодаря каллиграфическим  записям в личном листке по учёту кадров – «инженер по технике безопасности» и «замужем». Работая почти десять лет в окружении мужчин, серьёзных и легкомысленных, способных и бездарных, Ирина Борисовна, относилась к женскому кокетству с презрением. Её излюбленная фраза «Мы не пуритане, но всё же…», сделавшаяся девизом коллектива, провозглашала чистоту и незыблемость нравственных идеалов СМУ-112. Размалёванная ехидная секретарша, покачивая фижмами бёдер в такт  запылившимся настенным часам, произносила эти слова, повторяя последнее «всё же» дважды - для пущей убедительности.
               Ирина Борисовна не прощала молоденьким сотрудницам ни утренних опозданий, ни обеденного кофе, имеющему привычку затягиваться на добрых полчаса, переходя в очередной перекур, а тем более, бесконечной болтовни о косметике, тряпках и любви.
               Но в это бабье лето, наконец сменившее нестерпимую жару, с Ириной Борисовной, похоже, что-то случилось. Вопреки привычкам и принципам ей захотелось слегка укоротить юбку и приоткрыть свои круглые, всё ещё красивые колени. Ей почему-то взбрело в голову немного осветлить волосы и проредить брови. Она вдруг вспомнила о рассыпавшихся много лет назад жемчужных бусах и решила тут же - немедленно! - нанизать их на нитку.
                Ирина Борисовна не имела детей. Лет до двадцати пяти она страдала при виде ярких детских колясок, ползунков и погремушек. Это была совершенная правда! Но, став постарше, она  успокоилась. Имея возможность наблюдать со стороны все прелести материнства своей родной сестры, поднимавшей после развода с мужем двух малолетних детей, Ирина Борисовна благодарила бога, что он спас её от подобного счастья. Нет! Это ожерелье не для её шеи!
Попав случайно на кошачью выставку, она обзавелась дорогим персидским котом, постепенно превратив его в третьего, полноправного члена своей семьи. Теперь  Ирина Борисовна заботилась наравне и о коте Мироне, и о муже Сашеньке, попеременно чередуя роль ласковой няньки с ролью деспотичной воспитательницы.
 Но, как это не грустно, через 15 лет Мирон сдох естественной кошачьей смертью, а Сашенька превратился в тучного и ленивого Александра Петровича, любящего жирные котлеты, кроссворды и Деми Мур.
                Ирина Борисовна слишком поздно поняла, что её педагогический опыт не удался. Но кто же застрахован от ошибок? Она ещё не придумала, как поправить сорвавшийся пятнадцатилетний план воспитания собственного мужа, как один телефонный звонок разрешил её проблему. Незнакомый доброжелатель сообщил, что у инфантильного Александра Петровича появилась любовница в образе продавщицы магазина «Сантехника». К тому же участливый товарищ  ознакомил Ирину Борисовну с адресом и режимом работы торгового павильона по продаже унитазов и умывальников. Ознакомил так, без всякой задней мысли, совершенно между прочим…
             Выслушав неожиданное сообщение, Ирина Борисовна задумалась: «Почему магазин «Сантехника»? Неужели нельзя было найти что-нибудь поромантичнее? «Цветочный», например, или, на худой конец, «Канцтовары»…»
            И на следующий день, съездив по указанному адресу, она впала в самое, что ни на есть, глубокое разочарование. Ирина Борисовна была искренне уверена, что её муж, невзирая на совершенно очевидные пробелы её же воспитания, был достоин лучшей партии. Но так как право выбора было не за ней, Ирина Борисовна вынуждена была примириться с уже избранной кандидатурой. Ну и что же, что глупа и не красива? Зато трудолюбива и практична. Уж эта не выпустит Сашеньку из рук!
            Теперь, когда муж с усердием добросовестного ученика  постигал округлости сантехнических колен, Ирина Борисовна облегчённо вздохнула. Она выпила рюмку коньяка и задремала в бархатном кресле, с лёгким волнением предвкушая грядущие события.
            Кто бы мог предположить, что эта женщина,  ставшая эталоном незыблемой нравственности столичного СМУ, могла бы в кого-нибудь влюбиться?! А ведь именно это и  случилось с Ириной Борисовной. Воистину, и на старуху бывает проруха!
           В один из понедельников, за пару минут до утренней планёрки, Ирина Борисовна, влетев в приёмную, и  столкнулась с главным инженером СМУ, Олегом Николаевичем.  Она не любила сплетен, но знала, что вот уже десять лет он живёт один, так как с бывшей женой и её мужем, укативших в Израиль, состоит в очень  регулярной и очень трогательной переписке.
«Бога ради… простите… » -  прошептал  Олег Николаевич.
          Ирина Борисовна ничего не ответила, она улыбнулась – бывает! – и вошла в распахнутую перед ней дверь.
«Прошу!»
          Но, что за чёрт? Привычно вышагивая по красной ковровой дорожке, она ощутила странную нервную дрожь, расстроившую её решительную походку.  Не разобравшись в чём дело, Ирина Борисовна приписала этот симптом начинающейся простуде. А что, вполне возможно, ведь в газетах писали про какой-то Гонконгский грипп…
         Но на следующий день после мимолётной встречи с Олегом Николаевичем между этажами и последовавшим вслед за этим, уже знакомым ей ознобом, Ирина Борисовна поняла, что это не грипп и не ангина, не землетрясение в Греции и не качество отечественной арматуры, цемента и кирпича.  Благодаря безошибочной женской интуиции, теперь она точно определила, что именно  происходит с ней при встрече с этим импозантным 45-летним мужчиной с репутацией тюфяка. Она немного испугалась и обрадовалась своему умозаключению. Как никак это оживляло устоявшуюся жизнь, наполняя её непривычными яркими красками…  Такая вот пёстрая мозаика на обесцвеченной дождями пятиэтажной панельке!
         Всё это было замечательно, досадным было другое - если раньше Ирина Борисовна уже одним своим присутствием корректировала поведение других, то теперь она с трудом управляла собой. Никогда раньше не было у неё проблем с вестибулярным аппаратом, а тут -  надо же! -голова кругом, будто забралась на двадцатый этаж.
         И, чтобы не выставить на всеобщее обсуждение ничего не подозревающим сотрудникам СМУ свою внезапную женскую болезнь, она чаще обычного стала  надевать очки, раскрывать зонтик и на какой-то странный, новый манер натягивать на лоб фетровую шляпку.
         Чудеса! Её головокружение не прекращалось ни в метро, ни дома. К вечеру, измучившись своим недугом, она падала поперёк огромной кровати и медленно погружалась в гипнотический сон, повторяющийся ежедневно по одному и тому же сценарию.
          В её сновидениях отношения с Олегом Николаевичем складывались как в старомодной мелодраме. То они гуляли под руку по осеннему парку между трепещущих берёз, наклонившихся в трогательном реверансе в своих лоскутных шафранных платьях, то они ели мороженое в простеньком кафе под накренившимися зонтиками, то молча ехали по длинной дороге, освещённой по обе стороны золотыми цепями придорожных фонарей, рассекающих город сверкающей огненной лыжнёй. Так продолжалось до тех пор, пока не закончилось бабье лето…
            В середине ноября осенний дождь, пробежав по крышам домов настойчивым стаккато, возвестил о наступлении холодов, окончательном и бесповоротном. Ирина Борисовна, подхватив обыкновенную простуду, свалилась в постель. И только через неделю, не совсем оправившись от болезни, она не просто вышла, она буквально притащилась на работу. И надо же было такому случиться, что первым, кто встретился ей в длинном служебном коридоре, был тот самый Олег Николаевич, недавний герой её   романтических снов.
«Здравствуйте…»
           Ирина Борисовна попыталась улыбнуться, но, вспомнив про свои изуродованные лихорадкой губы, нахмурилась и проскочила мимо, сбрасывая на ходу тяжёлую шубу.
           В конце коридора, потеряв равновесие, она остановилась и, чтобы не свалиться на пол, опёрлась на холодную стену. Страшно подумать, но она не ощутила ни дрожи, ни озноба, ни даже лёгкого волнения! Кто-то из сотрудников поддержал её за локоть.
«Ирина Борисовна, ну зачем пришли? Вы ведь ещё не совсем здоровы…»                                                                            «Да нет,  я в порядке… - ответила она рассеяно. – Это бывает, когда после долгой болезни… из привычного горизонтального положения… вдруг резко… перемещаешься в  вертикальное…»
           Она чуть-чуть погрустила по поводу своего «выздоровления» и вскоре забыла эту эфемерную историю, попытавшуюся вторгнуться в её размеренную жизнь без специального приглашения. Но на этом всё не закончилось…
           Олег Николаевич хоть и был подслеповат, а, встретив Ирину Борисовну в полуосвещённом казённом коридоре, впервые так близко рассмотрел её лицо. Она была ещё бледна после своей болезни, но именно благодаря этой классической бледности, черты её лица казались ещё более тонкими и благородными. Он разглядел сквозь холодный белый шёлк её блузы, застёгнутой на крошечные пуговки под самое горло, тонкую бретельку на нежном круглом плече. Он даже рассердился на себя за то, что не замечал раньше этих красивых узких рук, безжалостно стянутых тугими манжетами.
«Такая женщина… и где? В  строительной конторе!»
            Сражённый  неожиданным коридорным открытием, Олег Николаевич мог войти в свой кабинет сквозь стену. Но, как это ни странно, в здании СМУ имелись двери.
            Он опустился в кресло, забыв даже подтянуть на коленках брюки.  Он задумался… На работе его, как правило, окружали пышные женщины в шуршащих платьях цвета пасхальных яиц.  Олег Николаевич же, человек интеллигентный, предпочитал пастельные тона. В этот день Ирина Борисовна была в белой блузе и бежевой юбке. Это сочетание призвало его к действиям...
           Только спустя несколько недель, переборов свою великовозрастную застенчивость, он, наконец, решился на серьёзный разговор с Ириной Борисовной. Да, он был не молод, но у него была куча достоинств. И главное из них - он одинок!
Олег Николаевич не собирался предлагать  Ирине Борисовне руку и сердце, как это делалось во всех заезженных сериалах. Но, почему бы, им не прогуляться по ботаническому саду, играющему яшмой и сердоликом, рубином и малахитом своей листвы, не выпить по безобидной чашечке кофе под развесистым каштаном и просто не проехаться загород по извилистой дороге, освещённой янтарными бусами электрических огней?
 Эти или приблизительно эти слова и произнёс Олег Николаевич, когда, подкараулив Ирину Борисовну после работы на троллейбусной остановке, распахнул над ней чёрный купол своего огромного зонта: «Постойте!…»
              От неожиданного предложения Ирина Борисовна, сама сочинившая сценарий их встречи, чуть было не уронила  в лужу сумочку.
«Ах, вот как… Вот как долго мне пришлось бы ждать!» - возмутилась она, глядя на Олега Николаевича в упор холодными кристаллами голубых глаз. И по одному этому колючему взгляду он понял, как легкомысленно, по-мальчишечьи, обманулся. Стащив с головы свой  берет, он попросил прощения и, неловко пожав холодную женскую руку, простодушно спросил:
«Что же это было?»
               Ирина Борисовна, не спеша, достала из сумочки свой маленький зонтик. Щёлкнув блестящей кнопочкой, она разметала над головой букетики белых ромашек.
«Что это было… - произнесла она, загадочно улыбаясь. – Вирусная инфекция, Олег Николаевич. Обыкновенная О-Р-В-И!»
«Что вы говорите! Тогда… мне очень жаль…»
            Спрятавшись под зонтик, Ирина Борисовна сочувственно поглядывала на  поникшую мужскую фигуру. Теперь она не хотела бы оказаться на его месте. Как не была притягательна эта сладостная мука, а менять на неё покой тихой гавани с умеренным климатом она бы не стала!
            Они постояли ещё несколько минут молча, думая каждый о своём, и разъехались в разные стороны: Олег Николаевич – на Подол, Ирина Борисовна – на Воскресенку. Дождь, обещавший быть затяжным и серьёзным, внезапно закончился. На смену ему пришёл лёгкий, пушистый снег. Подкрашенный малиновым светом догорающего солнца, он ме-е-дленно и ти-ихо падал с небес и рассыпался на мокром асфальте крошками бело-розового зефира.
             В городе начиналась эпидемия гриппа...          
 
 






Леонид Ольгин