* * *
В 1969 году, будучи совсем молодым студентом, я зашёл по делу к отцу моего приятеля. Пожилой человек всю жизнь проработал мясником на городском рынке. В руках у меня был журнал “Иностранная литература”. По окончании деловой части разговора, он взглянул на журнал, который видел впервые в жизни, и спросил: “ Что это за журнал?” Я сказал: “Иностранная литература”. “Иностранная литература?” – удивлённо переспросил он и не менее удивлённо добавил: “На русском языке?”
* * *
Множество людей с надеждой размышляют о месте и роли Бога во Вселенной и в собственной жизни, как-будто это сможет раз и навсегда решить все их проблемы и как-будто они уже овладели более простыми вещами, научившись ежедневно не завидовать, не обманывать, не злопыхательствовать, не убивать. “Если мы уж так любим доискиваться корней и оснований, то почему, глядя на цветущую красавицу, “кровь с молоком”, мы не восклицаем: какая гениальная печень, почки, пищевод, и.т.д.?”
* * *
Желая подчеркнуть значимость своего нового увлечения, М. говорил: “Ты не представляешь себе какая это впечатляющая женщина: её бюстгальтер застёгивается на восемь пуговок!”
* * *
Соседка долго сокрушалась по поводу недомогания своей кошки. Её озабоченность передалась окружающим. Наконец, она воскликнула: “ Я, наконец, выяснила что с ней! В прошедший вторник её изнасиловал соседский кот!”
* * *
Находясь в толпе, даже этнически родственной, написать симфонию невозможно.
* * *
В голодные 70-е годы , когда в СССР зачастую завтракали ломтем чёрного хлеба с яблоком и чаем без сахара, мечтая о варёной колбасе и представляли себе, как на Западе завтракают огромными бутербродами с копчёной колбасой, чёрной икрой, сёмгой, трюфелями, запивая всё большим количеством кофе и шампанским. Прожив пятнадцать лет в США, перепробовав все сорта копчёной колбасы, икры и прочего, перебывав во всевозможных ресторанах, теперь, ни в чём не нуждаясь, я завтракаю в собственном двухэтажном доме ломтем чёрного хлеба с яблоком и чаем без сахара. Оказалось, что это один из самых здоровых и неосуждаемых обществом здорового питания вариантов завтрака.
* * *
Муж жене: “Ты успеваешь за час испортить настроение на неделю”.
* * *
Бал во многом правят дураки: бандиты и террористы, использут оружие, разработанное удивительными инженерными умами. Малообразованные жёны, зачастую помыкают этими умами, их подруги дают советы мужьям-президентам; неотёсанные родственники поучают и дают указания.
* * *
Завидев улыбающегося знакомого, Н., желая “сказать юмор”, в течение многих лет никогда не уставал, медленно проговаривать одну и ту же фразу: “Что ты лыбишься, как медный чайник, сто лет не чищенный и сорок лет лежавший в мусорном ящике?”
* * *
“Вот, за месяц новый роман навалял!” – хвастался “новый культовый прозаик” П. молодому литератору.
* * *
Н. часто пил, бил жену и дебоширил в общем коридоре коммунальной квартиры.
- От тебя только и делаю что по пять абортов в год! - сокрушалась она во время очередной ссоры.
- Два, - в этот раз спокойно отвечал он.
- Пять! – настаивала она.
- Два.
- Пять!
- Три – уступил он, нехотя.
* * *
Когда воскресным утром в мексиканском районе Нью-Йорка просыпаешься от вдруг несущейся на русском языке в раскрытое окно песни “Красные розы”, сознание рыщет по сторонам и запрашивает метафизическую подержку извне.
* * *
Думается, не следует торопить время, как бы приближая желаемые события. Оно само обо всём позаботится, причём основательно и необратимо.
* * *
На одном из кладбищенских памятников из чёрного мрамора после имени новопреставленного и названия должности генерального директора крупного машиностроительного объединения, которую он занимал при жизни, была также указана тема его кандидатской диссертации.
* * *
Действительно кажется, что лучшим из стихотворений, в котором, наконец, будут учтены ошибки всех предыдущих, будет следующее.
Но и это не так.
* * *
В погоне за ожидаемыми чудесами люди посещают так называемых ясновидящих, места якобы посадок неопознанных летающих объектов, штудируют сомнительные “учения”, в то время как доступные всем пшеничное зерно, капля воды, лист дерева, яблоко, камень, клок шерсти, стоящая на полке книга – для вдумчивого исследователя являют чудо в десятки раз более мощное, если можно вообще говорить о чуде.
* * *
Для того чтобы войти в народное сознание, литературный персонаж должен быть создан гениальным автором, дождаться его ухода из этого мира, хорошенько отстояться во времени - и только потом стать именем нарицательным, величиной беспредельной, которую чтут миллионы. Тот факт, что за стеной – но сегодня! – проживает точно такой же человек, как тот, с которого был списан известный персонаж, никого серьёзно не интересует. Такова логика восприятия написанного, и в этом состоит одно из чудесных своеобразий литературного процесса.
* * *
Известно, что на имя Шерлока Холмса и сегодня продолжают приходить письма. Менее известно, что по данным ЮНЕСКО так называемые телевизионные “мыльные оперы” с неослабевающим интересом смотрит сегодня девяносто процентов населения Земли.
* * *
Если бы, согласно легенде, древние евреи не дали согласие на распятие нехристианина Иисуса (Иешуа), он не мог бы стать богом христиан, и непонятно кому они были бы вынуждены поклоняться в результате такой неувязки.
* * *
Основатель первого в мире социалистического государства, которому поклонялись миллионы соотечественников, сегодня может рассчитывать только на роль городского сумасшедшего. При этом его место пребывания по-прежнему усиленно охраняется государством, и его кличка, набранная мраморными буквами при входе в его мавзолей находится под защитой Закона. Улица Марксистская, Ленинский проспект в Москве и Ленинградская область с областным центром Санкт-Петербург дополняют ещё один удивительный феномен русской и мировой истории, достойный пера Жванецкого, Боборыкина и Ламброзо одновременно.
* * *
Когда я с опозданием в шестьдесят восемь лет узнал о том, что в 1936 году Эмиль Чоран преподавал в лицее заштатного румынского городка Брашов, мне захотелось всё бросить, выучить румынский язык и мчаться на его лекции из Нью-Йорка в Брашов.
* * *
Степень гениальности литературного или любого другого произведения искусства в большой, если не в решающей степени, зависит от уровня информированности оценивающего. Отсюда – коронования, неприятия, переоценки.
* * *
До момента, как она произвольно раскрыла убогость своего словаря и мышления, её фигура производила неотразимое впечатление любой из своих частей. Сразу после неприятности со словарём те же участки тела уже воспринимались мною только как пригодные (или не очень) для приготовления бифштексов.
|
