Леонид Ольгин
Леонид Ольгин
Леонид Ольгин
Сам о себе, с любовью…Статьи и фельетоныЗабавная поэзия
Литературные пародииИ будут звёзды моросить..Путешествие в Израиль
Гостевая книгаФотоальбомФорум
Журнал "День"Любимые ссылкиКонтакты
 



Международный эмигрантский, независимый общественно - просветительский и литературный журнал «ДЕНЬ»

Журнал «ДЕНЬ» > Выпуск № 23 (04.02.2007) > Поле чудес

написано: 04 февраль 2007 г. | опубликовано: 04.02.2007

 

Леонид ЖИВОВ, рубрика "Литературная гостиная"

Поле чудес

 

Из книги "Доля босяцкая"
    
                                                                 Воспоминания о сладкой жизни
 
  То летнее пятничное утро прошло удачно; в полдень мы уже подбивали бабки. Мы - это сборная вольница, стихийно и временно (постоянно?) поселившаяся на Поле Чудес.
  Славное местечко! Многие одиночки моего призыва - начала 90-х прошли суровую обкатку в этом бродяжьем чистилище с шуком Кармель с одной стороны, дельфинарием - с другой и величественной, тогда еще самой высокой в стране многоэтажкой «Мигдаль а шалом» - неподалеку. Сквер с полянкой, редкими старыми деревьями и местной достопримечательностью - белым каменным параллелепипедом, нахально прозванным нами «памятником, замученным абсорбцией олимам».
 О контингенте можно говорить долго и интересно, удивляясь парадоксам судьбы. Но кто есть кто станет ясно в процессе повествования, а я лишь хочу нарисовать колоритный денечек из нашей босяцкой жизни.
  С раннего утра бригада из восьми человек торчала на шуке под руководством Вовки-«Китайца», нашего вождя. Обладая качествами лидера и великолепно зная иврит, выученный за десять лет проживания в стране, он в глазах наивных олим был чуть ли не небожителем. Мы предлагали свои могучие мускулы, наращенные на вкусных трефных харчах ныне оголодавшей страны прежнего проживания, постепенно угасающие от постоянной алкогольной интоксикации силы и кипучую - в надежде на опохмел - энергию. Все вместе мы отдавали за гарантированный тридцатник - аккордная оплата интенсивной двухчасовой работы на разгрузке «масаитов». Повезло: спрос на этот раз превысил предложение.
  Перекидав несколько тонн арбузов, бригада разделилась. Пятеро молодцев быстренько сделали шмон по рынку, собирая под прилавками и в проходах все съедобное. Ребята никогда не подворовывали, за это беспощадно изгоняли из семьи. А коммуникабельный Сеня пошел в который раз к земляку - помощнику мясника, где получил с десяток килограмм субпродуктов - «сиська-писька-хвост»; для супчика - предел мечтаний. Мы же с Китайцем воодушевленно направились за горючим. Хозяин маколета был старым корешем Вовки; матерый алкаш, как говорили в совке, «делал ему план».
  Загрузившись изрядным количеством любезной организму «голды», дешевой запивкой и блоком «Ноблесс» (тогда еще по 1 шекелю 90 агорот за пачку!), мы вернулись на полянку.
  Все наши уже были в сборе. Остававшийся на хозяйстве Алик - недотепа, «ни украсть, ни посторожить» - навел порядок: собрал «бычки», подмел место будущего пира и оттащил в сторону старые матрасы - комфортные заменители опочивален. Посуду, собранную с миру по нитке, он тщательно вымыл. Народ жаждал хлеба и водки.
  Ораторствовал Китаец; речь его была отточенной и убедительной. Чувствовался комсомольский вожак в прошлом. Когда-то на родине он работал мелким вождишкой в ГК ВЛКСМ курортного города Сочи. И там, кстати, нашел его маму Фриду китайский студент Лю. Суть ценного предложения Китайца сводилась к следующему: не упиваться вусмерть на солнцепеке, а принять для расслабухи по двести грамм, слегка закусить добытыми фруктами, приготовить наш коронный супчик и поспать, заранее компенсируя ночное бдение. А ночью разгуляться по-молодецки, с неограниченными возлияниями и дикими песнопениями. Соблазн начать гульбу прямо сейчас был велик, но главшпан умел авторитетно убеждать.
  А вокруг все знакомо и так уютно, красота. Часто выгуливавшие здесь своих любимых собачек, соседи из окружающих скверик домов относились к «мискеним» доброжелательно, изредка подогревали продуктами и вполне приличными шмотками. Старики скорбно закатывали глаза и на чем свет крыли «мемшалу», допустившую неустроенность и деградацию евреев. Они очень любили дебатировать с Китайцем, уважая его как участника ливанской войны и знатока иврита. Мы же - стадо баранов - восхищенно внимали его мастерской полемике с соседями, ехидным остротам, а главное, чужому в то время ивриту. Вова снисходительно принимал заслуженные комплименты и скромные дары.
  Немаловажно, что у нас имелся неиссякаемый водный ресурс - питьевой фонтанчик, менее полноводный, чем Кинерет, но вполне устраивающий мающихся сушняком алкашей. Вот к нему-то сейчас и направились шустрые дежурные повара на предмет промывания трофейных мясных запчастей.
  Кто-то готовил тару - большие жестяные банки из-под маслин, кто-то отправился за дровами. «Откуда дровишки? - Со стройки, вестимо!»
  Рядом реставрировалась в течение долгих лет мечеть - неиссякаемый источник топлива. На углу, по диагонали от дельфинария начиналось строительство огромного «биньяна» - тоже источник тепловых калорий. И мечеть, и красавец-биньян сейчас могут увидеть любопытные, находясь в том районе.
  Внутри самопального очага из двух строительных блоков полыхает костер, мясо - в банке-кастрюле, овощные добавки приготовлены. Можно и вмазать по чуть-чуть, что мы и сделали.
  Тут же появились и гости, знакомые поляки.
  Об этом особо. Тогда по Израилю прокатилась  волна польских туристов, приехавших за «жидовскими пенензами». Уже потом появились румыны и таиландцы, а вот «кушим», то есть африканцы, по-моему, находились здесь постоянно. Полякам было выгодно потрудиться в богатом Израиле и привезти в обнищавшую Жечь Посполиту бабки, обеспечив себе безбедную жизнь на три-пять лет вперед. Паненки метапелили, благо в стране полно стариков, не забывших «пшеканье», а потомки гордых шляхтичей работали, как правило, грузчиками и предавались неумеренному пьянству. Все прекрасно говорили по-русски, и это нас сближало.
  Тогда можно было часто наблюдать характерную картинку. Пластом лежит поперек тротуара, мешая гуляющим по набережной, двухметровый, опухший от водки, белокурый витязь, какой-нибудь Збышек или Кшишек. В одной руке, как обычно, недопитая бутылка водки. Периодически открывая мутные, ошалевшие глаза, он издает истошный вопль: «Вшистко пердолю!» Многие допердолились до депортации. На этот раз в гости пришли вполне умеренные со своими развеселыми подружками, выклянчившими законный выходной у стариков-работодателей.
  Отдохнуть, конечно же, не удалось, моментально возник гай-гуй. В двух словах расскажу о забавном приключении. Златокудрая, похожая на Марину Влади в «Колдунье», пышнотелая пани Ядя (Ядвига) попросила меня, как респектабельного пана, сопроводить ее «до туалету», а поскольку персонального «толчка» мы не заимели, я повел шановну пани на стройку. Сам, как истинный джентльмен, остался в сторонке, ожидая писающую красотку. Ожидание было вознаграждено десятиминутной сумасшедшей случкой в позе, которую в Израиле почему-то называют содомской. Акт любви инициировала пылкая Ядя, оголодавшая за неделю круглосуточного метапельства и  жаждущая  приключений. Я не оплошал и услышал комплимент: «Пан бардзо добже пердолит!» Возвратились мы очень довольные друг другом, оживленно посмеиваясь и перемигиваясь.
  Пир стремительно набирал темп. Панове уже затянули «Еще Польска не згинела…». В оборотку чертовым ляхам полухохол Владик завопил «Ще не вмерла Украина…», а братья-евреи хором запели на русском жалостную - «Друзья, купите папиросы…»
  Привлеченные необычным разноязыким исполнением, нас постепенно окружили любопытствующие прохожие. Раздались нестройные аплодисменты восхищенных ценителей. Китаец не растерялся и обратился к аудитории на иврите, а потом перевел на русский для нас, тупорылых:
  - Таланты нуждаются в вознаграждении!
  Посыпалась мелочь от благодарных слушателей. Хватило на солидную добавку, да и скуповатые поляки расщедрились. Два гонца лихарем сгойдали в лавку и успели принести до наступления шаббата еще два десятка бутылок. А тут и фирменный супчик поспел. Гуляй - не хочу!
  Под шумок мы с пшиемной пани еще раз удалились «до туалету», вернувшись, накатили по стаканчику и начали лихо отплясывать импровизированный краковяк под мощное «тра-ля-ля!»
  И снова гости. На звуки музыки к разгулявшимся босякам подошли два парня среднего роста, очень симпатичные, не по-израильски изящно одетые и, приветливо улыбаясь, поинтересовались, можно ли присоединиться к веселью.
  - Хорошим людям всегда рады! - гостеприимным жестом Китаец пригласил ребят к столу - расстеленной на травке клеенке.
  Парни оказались сообразительными, и из сумки оперативно появились невиданные в наших палестинах припасы: «Кеглевич» лимонный и персиковый и какие-то необычные, до сих пор невостребованные нами по причине людоедской цены, деликатесы из «русского» магазина. Присели, выпили за знакомство. Посыпались обычные в таких ситуациях вопросы: «Откуда? Когда? Почему? Биография?»
  Гриша и Миша рассказали, что они из Одессы, росли вместе с детства как братья. Но таковыми не являются, хотя внешне и похожи. Гриша - русский, но стал евреем, каким образом - не освещалось; Миша – стопроцентный еврей. Гриша знает идиш и традиции лучше Миши и не мыслит себе жизни вне Израиля.
  Где работали - умолчали, дух чувствовался в манерах, речи и размахе. В Израиле друзья находились аж две недели и пока гуляли, пытаясь определиться с городом будущего проживания. Они были приняты на время неассоциированными членами корпорации.
  Чем дальше в лес, тем больше дров, - уже появились первые отрубленные, а водки еще было море. В два часа ночи появились постоянные визитеры - морские пограничники в военном джипе. Старший патруля обратился с традиционным вопросом к старому знакомцу - Китайцу:
 - Воледя, еш по аравим? (Володя, здесь  есть  арабы?)
 - Ло, хас вэ халила! (Нет, избави Б-г!)
 - Аколь бэседер? (Все  в  порядке?)
 - Карагиль, хевре! (Как  обычно, друзья!)
 - Ках (возьми), Воледя, - офицер протянул традиционный гостинец - дворницкий мешок с продуктами.
  Мы ощутили сиюминутную гордость: отверженные и в то же время... недремлющая стража, надежный форпост - не как-нибудь!
  Пограничники резво укатили. Поляки, оценив ситуацию, немного скисли, а неуемная в страсти Ядя выразительно скосила в сторону стройки свои блудливые синие глазки. Я пошел, уже не горя особым желанием, но проклятая амбиция и реноме еврейского мачо жестко обязывали. Пани превзошла саму себя и оправдала репутацию истинной варшавянки, неутомимой  и фантастически  изобретательной  в  погоне  за  наслаждениями. Она таки вынудила мой истощенный организм к новому затяжному подвигу во славу Венеры. По дороге в табор я прокомментировал: 
                          
                           Дорогая пани Ядя,
                       У тебя повадки бляди! 
  От должной оценки милая паненка пришла в бурный восторг и заявила, что я почти Адам Мицкевич.
  Нежданно накатила слабость, безумно захотелось спать, но пришлось «держать  стойку».
  Между собутыльниками тем временем разгорелся спор на национальной почве. Миролюбивый русский, Гриша, разлил по стаканам и предложил гонористому обалдую Анджею выпить за содружество наций. Все, что накипело, - выплеснулось: «Я пердолю жИдов!» - и хам Анджей швырнул стакан с водкой в лицо Грише. Мы мигом протрезвели, готовые утихомирить буяна-антисемита. Скромник Гриша рявкнул «Ша!» и  подчеркнуто любезно пригласил великана Анджея по-польски:
  - ПрОшу пана до гилЯки! («Прошу пана на виселицу», - имея в виду логический финал эксцесса.)
  - Так, курва-мать, - чванливо согласился шляхетный пан Анджей.
  Гладиаторы направились к ближайшим кустам, и сразу же раздался оглушительный рев раненого вепря. Анджей ломанулся сквозь кусты и исчез из нашей жизни навсегда. Гриша присел, как ни в чем не бывало, вмазал стакашку, а затем сказал:
  - Ребята, не обращайте значения. Не надо из-за какого-то козла портить себе настроение. Кое-чем и мы занимались.
  Поляки восхищенно и уважительно смотрели на новоявленного Давида, усмирившего злодея Голиафа. Потом языки развязались. Панове долго извинялись за обнаглевшего земляка, но коллективу уже было не до этого. Все потихоньку отключались после суматошных дневных и ночных перипетий и оглушающих перепитий.
  …Проснулся я от хорошо знакомого утреннего пения птиц. Рядом на травке, картинно раскинувшись, задушевно похрапывала оборзевшая нимфоманка Ядя. Я основательно продрал глаза и увидел: Поле Чудес превратилось в поле после битвы. Костер догорел, бродячие кошки, злобно урча, со смаком продолжали наш пир, жадно пожирая остатки. Появились первые прогуливающиеся старички. Надо было срочно похмелиться, все прибрать и подумать о дне сегодняшнем. Я растолкал Китайца, спящего, как обычно, с живой «грелкой» - прирученным здоровенным черным котом - на костлявой груди. Вовка растолкал дневального, мы раскумарились остатками водки и принялись втроем за уборку. Шаббат - заслуженный отдых, можно и на море сходить, освежиться и грехи смыть. Впрочем, судя по плотоядной ухмылке поднявшейся и сладко потянувшейся, соблазнительно розовой в лучах взошедшего солнышка чаровницы Яди, грехи предстояли снова.
  Вот так мы и жили - бедно, но весело…                                         
                          
                                     
 






Леонид Ольгин