Леонид Ольгин
Леонид Ольгин
Леонид Ольгин
Сам о себе, с любовью…Статьи и фельетоныЗабавная поэзия
Литературные пародииИ будут звёзды моросить..Путешествие в Израиль
Гостевая книгаФотоальбомФорум
Журнал "День"Любимые ссылкиКонтакты
 



Международный эмигрантский, независимый общественно - просветительский и литературный журнал «ДЕНЬ»

Журнал «ДЕНЬ» > Выпуск № 22 (19.09.2006) > Соловки свободы

написано: 19 2006 г. | опубликовано: 19.11.2006

 

Ефим ГАММЕР, рубрика "Литературная гостиная"

Соловки свободы

 

продолжение

            По ба­сур­ман­ским со­об­ра­же­ни­ям Яна Кар­ло­ви­ча, ста­рый Ко­тик

от­вин­тил у алю­ми­ни­е­вой фляж­ки гор­лыш­ко, а за­тем на­лил ве­со­мую

жид­кость в не­со­раз­мер­ный с пять­ю­де­сятью грам­ма­ми кол­па­чок. И Янис

вы­пил - не зная что, - но, по его за­тем­нен­ным пред­став­ле­ни­ям, неч-

то очень взы­ска­тель­ное для же­луд­ка без­бож­ни­ка, и с гра­ду­са­ми при-

лич­ны­ми. По­то­му его и по­ве­ло на серь­ез­ный раз­го­вор с ох­ран­ни­ком,

как ког­да-то в су­ма­сшед­шем до­ме с мор­до­во­ро­том-ко­мис­са­ром.

        - Ты Эн­гель­са не ува­жа­ешь. А он, Кузь­кин па­па, из обезь-

яни­ной ро­жи про­из­вел че­ло­вечью, по Дар­ви­ну. Без ка­ри­ка­ту­ры на ли-

чность и ее че­ло­вечьи пра­ва. Взя­ла она в ла­пы пал­ку, на­пи­сал чер-

ным по бе­ло­му, и пре­вра­ти­лась!.. В ко­го? - спра­ши­ва­ем. От­ве­ча­ем,

как на эк­за­ме­не по на­уч­но­му ком­му­низ­му. В жан­дар­ма. Не су­ка ли

эта обезь­я­на, а? А ты не ува­жа­ешь...

        - На­лить еще?

        - На­лей! От тво­е­го питья хо­чет­ся в мав­зо­лей.

        - В Мах­пе­лу не пу­щу. Указ Ара­фа­та.

        - С Ма­ра­фа­том я еще по­го­во­рю. А те­бе рас­ска­жу о Мар­к­се.

Хо­чешь?

        - Маркс ча­чу не пил.

        - Он не древ­ний ев­рей, по­то­му и не пил. По­смот­ри­те на ва-

ши бу­тыл­ки...

        - У ме­ня фляж­ка.

        - А на бу­тыл­ках древ­ние ев­реи. И не­сут на жер­ди гроздь ви-

ног­ра­да. Ку­да не­сут? В да­виль­ню. А да­виль­ня - это что?

        - По Мар­к­су? По Ле­ни­ну?

        - По-рус­ски! - конь­як. Вы­дер­жан­ный! Двад­цать лет... без

пра­ва пе­ре­пи­ски.

        - У нас вы­дер­жа­на толь­ко То­ра. И без пра­ва пе­ре­пи­ски... с

ошиб­ка­ми, - трез­во от­ве­тил ев­рей­ский сол­дат Ко­тик. - Я сам си­дел

в ла­ге­ре. За ан­ти­со­вет­скую про­па­ган­ду. А де­ло в чем? Бреж­нев -

"сись­ки-ма­сись­ки" - про­мах­нул­ся по со­ха­то­му. И кар­течью - "сись-

ки-ма­сись­ки" - в чле­на по­лит­бю­ро. Вот и ос­тал­ся без сво­е­го чле­на.

А ме­ня по­са­ди­ли. Буд­то это я про­мах­нул­ся.

        - Ты не про­мах, зе­ме­ля.

        - Еще на­лить?

        - Я бы вы­пил с Ла­за­рем Иль­и­чем. Пьет, не­бось, там - внут-

ри, и в оди­ноч­ку. Буд­то дей­ст­ви­тель­но при­шел на по­мин­ки род­ст­вен-

ни­ков.

        - Он мо­лит­ся.

        Ян Кар­ло­вич ра­зо­злил­ся и по­дал зыч­ный го­лос в глу­би­ну по-

лу­пу­стых по­ме­ще­ний:

        - Иль­ич! Хва­тит мо­лить­ся! По­ра и честь знать!

        Все­ох­ват­ное эхо, прой­дя по за­лам Ав­ра­а­ма-Иса­а­ка-Яако­ва,

раз­да­лось в пле­чах и рва­ну­лось на­ру­жу взрыв­ной вол­ной. Тра­вы опа-

ли­ло. Па­су­щих­ся ба­ра­нов обож­г­ло зо­ло­тым ру­ном. С Ко­ти­ка со­рва­ло

ка­с­ку, а че­рез се­кун­ду и с ног. А Яна Кар­ло­ви­ча ки­ну­ло сле­дом за

ним. На крыль­ях смер­ча. В тьму-та­ра­кань. В за­пре­дель­ный край. На

ос­во­бож­ден­ные Из­ра­и­лем, так ска­зать, зем­ли. В ме­с­та, где две­над-

цать сы­но­вей Яако­ва вы­би­ли все ме­с­т­ное на­се­ле­ние за по­ру­га­ние

че­с­ти их се­с­т­ры. Ди­ны! В Шхем...

        Яну Кар­ло­ви­чу, во­шед­ше­му в не­бо по спи­ра­ли, по­чу­ди­лось,

что и Зо­зу­лю Ла­за­ря Иль­и­ча вы­хва­ти­ло из по­ме­ще­ния на воз­дух, и

он, ис­тин­ный, вра­ща­ет­ся не­по­да­ле­ку от не­го - по ча­со­вой стрел­ке -

и ла­ба­ет под пе­ре­бор ги­та­ры со­пут­ст­ву­ю­щую си­ту­а­ции пес­ню, ко­рон­ку

свою.

                       "Уве­зу те­бя в Из­ра­иль,

                        уве­зу те­бя в Из­ра­иль,

                        что­бы гои не ук­ра­ли

                        твоей юно­сти цве­ты.

 

                        Уве­зу те­бя в Из­ра­иль,

                        уве­зу те­бя в Из­ра­иль,

                        чтоб не жить, как на вок­за­ле,

                        без на­деж­ды и меч­ты.

 

                        Уве­зу те­бя в Из­ра­иль,

                        по­ка­жу род­ные да­ли,

                        апель­си­но­вые ро­щи

                        и мас­лич­ные са­ды.

 

                        Бу­дешь жить ты с ино­мар­кой

                        в аро­ма­те на­ших пар­ков,

                        о го­дах за­бу­дешь то­щих

                        от оби­лия еды.

 

                        Уве­зу те­бя в Из­ра­иль,

                        уве­зу..."

        При­зем­ле­ние вы­зва­ло у Яна Кар­ло­ви­ча за­мет­ное рас­строй­ст­во

ду­ха. Ни те­бе Ко­ти­ка, ни те­бе Зо­зу­ли. Гля­дит Ла­цис по сто­ро­нам,

гла­зам не ве­рит. Ко­неч­но, гла­зам сво­им он до­ве­ря­ет по не­об­хо­ди-

мо­с­ти. Но в Из­ра­и­ле не всег­да им ве­рит. Смот­рят - да! Но ви­дят ли

все в ис­тин­ном све­те? Что же уви­де­ли его гла­за на сей раз? А уви-

де­ли они со­вер­шен­но иную гроб­ни­цу: Ке­вер Йосеф, в пе­ре­во­де не­кро-

поль Иоси­фа Пре­крас­но­го, то­го Иоси­фа, ко­то­рый, бла­го­да­ря ев­рей­ским

на­вы­кам, стал за­вхо­зом при фа­ра­о­не и снаб­жал на­род еги­пет­ский пше-

ни­цей, баль­за­мом для тру­пов по­лит­де­я­те­лей, ви­ног­ра­дом и дру­ги­ми

вкус­ны­ми ве­ща­ми. Впос­лед­ст­вии по рас­по­ря­же­нию Мо­и­сея был на

соб­ст­вен­ных мо­щах вы­не­сен из то­го на­ро­да в Из­ра­иль и по­сле со­ро-

ка­лет­не­го блуж­да­ния по­хо­ро­нен в Шхе­ме, в Па­ле­стин­ской ав­то­но­мии

по-ны­неш­не­му. Про­рок Мо­ше Ра­бей­ну вряд ли пред­ви­дел та­кой по­во­рот

со­бы­тий. Да и сам Иосиф...

        При пол­ном не­по­ни­ма­нии ев­рей­ской эво­лю­ции и прим­к­нув­шей к

ней ди­а­лек­ти­ки Ян Кар­ло­вич при­бли­зил­ся к ме­тал­ли­че­ским во­ро­там у

вхо­да в мо­ги­лу пат­ри­ар­ха. А там, у вхо­да, опять Ко­тик. Прав­да,

уже с дву­мя фляж­ка­ми на по­я­се.

        - Что же ты сто­ишь, как не­при­ка­ян­ный, у каж­дой на­род­ной

гроб­ни­цы? - спро­сил с при­ят­ным удив­ле­ни­ем Ян Кар­ло­вич.

        - По­ста­ви­ли и стою. Ты мне день­ги пла­тишь?

        - О день­гах я не по­ду­мал. Ра­ди них сто­ять мож­но.

        - Те­бе нель­зя. И не шу­с­т­ри с ко­за­ми!

        - Знаю, знаю. Я гой. Я все­го-на­все­го Мед­ведь в един­ст­вен-

ном чис­ле. А ты и Ко­тик, и Кро­лик. На­вер­ное, по­э­то­му за раз­мно­же-

ние у те­бя те­перь две фляж­ки.

        - Не по­э­то­му. Нам бюд­жет под­ки­ну­ли, - не­воз­му­ти­мо от­ве­тил

ста­рый сол­дат. - На два лит­ра во­ды. Ца­хал - так на­зы­ва­ет­ся на­ша

ар­мия - очень за­бо­тит­ся, что­бы мы усер­д­но пи­ли. А то на­сту­пит

обез­во­жи­ванье.

        Яну Кар­ло­ви­чу сра­зу за­хо­те­лось в этот Ца­хал - пусть на­зы-

ва­ет­ся как угод­но.

        - А во­да у те­бя с гра­ду­са­ми?

        - Ко­ти­ки в Рос­сии дру­гую не пьют.

        - И я по­че­му-то...

        Ян Кар­ло­вич про­тя­нул пер­вую по­пав­шу­ю­ся под ин­с­тинкт ру­ку.

К фляж­ке. Ко­тик при­выч­но от­кру­тил кол­па­чок. И на­лил. Му­с­куль­ная

жид­кость вош­ла в по­мра­чен­ное от пе­ре­ле­та со­зна­ние быв­ше­го су­ма-

шед­ше­го, и он с за­зыв­ной тя­гой к язы­ко­зна­нию ска­зал: "Ле­ха-

им!"*(16). Ко­тик от это­го ма­ло­зна­чи­тель­но­го сло­ва как-то весь

встре­пе­нул­ся, буд­то пти­ца он Фе­никс, и на­лил еще. Ян Кар­ло­вич

сно­ва вы­пил. И сно­ва ска­зал: "Ле­ха­им!". Но уже с го­ряч­но­стью в

ду­ше, точ­но он из пле­ме­ни ка­ми­кад­зе-са­му­ра­ев,  го­товый ка­зац­кой

шаш­кой раз­ру­бить на фи­лей­ные ча­с­ти всех непь­ю­щих ан­ти­се­ми­тов.

        И вдруг на ско­се взгля­да при­ме­тил Зо­зу­лю, Ла­за­ря Иль­и­ча.

В фор­ме май­о­ра, с пи­с­то­ле­том на бо­ку. Ну и ну! Ког­да про­из­ве­ли

его в офи­це­ры? Стра­на чу­дес - стра­на аб­сор­б­ции!

        - Иль­ич!

        Тот, на­хо­дясь за за­прет­ны­ми для го­ев во­ро­та­ми, обер­нул­ся,

без вся­ко­го удов­лет­во­ре­ния ос­мот­рел кри­ку­на и спу­стил­ся по лест-

ни­це в мо­ги­лу. Мо­лить­ся.

        Ян Кар­ло­вич рва­нул­ся бы­ло к Зо­зу­ле. Но не­сги­ба­е­мый Ко-

тик твер­до ос­та­но­вил его ство­лом сво­е­го сног­сши­ба­тель­но­го ору­жия.

        - Ку­да? До­ку­мен­ты! И не шу­с­т­ри с ко­за­ми!

        - Ок­с­тись, Кро­лик! Я - это я!

        - А кто ты та­кой?

        - Пи­ли же вме­сте!

        - Кто, вспом­ни, пил?

        И тут Ян Кар­ло­вич по­нял. Вот так на­ция у них! Ко­тик-то,

на са­мом де­ле, не пью­щий. Он уго­ща­ю­щий.

        С этим и про­снул­ся в квар­ти­ре Зо­зу­ли от зво­на в го­ло­ве и

на­стой­чи­во­го сту­ка в дверь.

        Кто там - по­ду­мал - за дверью?

        В очум­лен­ном со­сто­я­нии по­ду­мал вто­рич­но - те­перь о том,

что как плю­нет ра­зок от­рав­лен­ной слю­ной на тех, кто за дверью, то

бес­со­ве­ст­но уг­нез­дит их всех на брат­ском клад­би­ще. По оп­лош­но­сти

плю­нул. Дверь с ко­пыт. А на по­ро­ге Конь с ка­кой-то Ко­бы­лой.

        И дей­ст­ви­тель­но, там гро­моз­дил­ся Аб­ра­ша Ар­ноль­до­вич Конь

- в шле­пан­цах, тру­си­ках, жи­вот - гло­бу­сом. Ря­дом не­и­мо­вер­ных

раз­ме­ров Ко­бы­ла, то бишь ба­ба - пле­чи - во! гру­ди - во! бед­ра -

все­лен­ско­го раз­ма­ха!

        - Ну?

        - Мы го­с­ти, - ска­зал Аб­ра­ша Ар­ноль­до­вич.

        - Не та­та­ры?

        - Та­та­ры то­же об­ре­за­ны, до­ро­гой.

        Конь в под­ руч­ку с Ко­бы­лой при­бли­зил­ся к ди­ва­ну, по­це­ло-

вал ей что-то де­ли­кат­ное по-джен­тель­мен­ски и ус­т­ро­ил­ся за сто-

лом по­дле Яна Кар­ло­ви­ча. Ко­бы­ла, за­ки­нув жен­ским взма­хом ко­пы­то

на нож­ку, уг­нез­ди­лась на­про­тив, в крес­ле.

        Чмур­ной Ла­цис ощу­тил мок­ро­ту в гор­ле. И чуть бы­ло не

хар­к­нул ею. Но по­сле сквер­но­го слу­чая с дверью из опа­ски за иму-

ще­с­т­во Зо­зу­ли скром­но про­каш­лял­ся в ку­лак. И спро­сил у Аб­ра­ши

Ар­ноль­до­ви­ча без вся­ко­го со­чув­ст­вия:

        - Опять за­сту­ка­ли?

        - Вы уга­да­ли пра­виль­но. При­шли к вам, а за­ста­ли ме­ня.

        - Обе­хе­ес? Ар­мей­ская по­ли­ция?

        - Она, Ла­зарь Иль­ич, Жен­щи­на!!!

        - Фа­ми­лия! Имя! На­ци­о­наль­ность! - Взбе­шен­но за­кри­чал Ян

Кар­ло­вич.

        Ко­бы­ла, рож­ден­ная для объ­ез­д­ки всад­ни­ка­ми кав­каз­ской на-

ци­о­наль­но­сти, пред­ста­ви­лась до­стой­но, кив­ком со­кра­тов­ской по объ-

ему го­ло­вы.

        - Лось. Ка­те­ри­на Мас­лов­на.

        - Кать­ка! - вос­хи­щен­но вос­пы­лал стра­стью Ян Кар­ло­вич. -

Да я же те­бя!.. - (осек­ся.) - Я те­бя чуть бы­ло не про­во­дил к Сте-

не Пла­ча. Но... но... как ты раз­доб­ри­лась.

        - Мир не без до­брых лю­дей, - от­ве­ти­ла она, оде­тая в пид-

жак ди­рек­т­ри­сы сред­ней шко­лы - плюс крас­ный гал­стук на бе­лой со-

роч­ке.

        Ян Кар­ло­вич на­пряг моз­ги: по­ра, мой друг, по­ра со­об­ра-

жать кру­че.

        - Из­ви­ни­те, лю­без­ный мой Лось, Ка­те­ри­на Мас­лов­на. Вы

при­шли ко мне, а за­ста­ли его, Аб­ра­шу Ар­ноль­до­ви­ча?

        - Точ­но.

        - За­чем, ска­жи­те по­жа­луй­ста, вы при­шли ко мне, а за­ста­ли

его?

        - С вас дол­жок.

        - У ме­ня не­раз­мен­ная бу­маж­ка. Сто дол­ла­ров. Де­сять лиш­них

для Аб­ра­ши - нет.

        - Я из на­ло­го­во­го уп­рав­ле­ния, Ла­зарь Зо­зу­ля. С вас при­чи-

та­ет­ся не де­сять, а де­вя­но­сто дол­ла­ров. За ва­ше кон­цер­т­ное пе­ние.

В Ри­ге.

        - Я бро­сил петь!

        - Это ка­са­ет­ся толь­ко вас - лич­но. День­ги на боч­ку! Ина­че

сно­ва при­ду. С по­ня­ты­ми. И - дол­го­вая яма. Но здесь не Ким­бер­ли.

Ко­пай­ся по­том, как Горь­кий на дне. Но не­ба в ал­ма­зах не уви­дишь.

        Быв­ший си­би­ряк, быв­ший бок­сер, быв­ший су­ма­сшед­ший, не­при-

ня­тый, не­смот­ря на ро­до­слов­ную в ла­ты­ши, Ян Кар­ло­вич Ла­цис вы­та-

щил из за­дне­го кар­ма­на брюк бу­маж­ник и нер­в­но про­тя­нул его без-

раз­мер­ной Ко­бы­ле, ве­ли­ча­ю­щей се­бя Ло­сем.

        Ка­те­ри­на Мас­лов­на про­ве­ри­ла сто­дол­ла­ро­во­го пре­зи­ден­та

на свет. Не по­ли­нял ли? Удов­лет­во­ри­лась его не­под­дель­ным ли­ком и

охот­но пе­ре­да­ла Аб­ра­ше Ар­ноль­до­ви­чу сда­чу - де­сять бак­сов, впол­не

за­слу­жен­ных им за труд по раз­мно­же­нию плен­ки.

        Ян Кар­ло­вич при ви­де ма­ни­пу­ля­ций с един­ст­вен­ной для не­го

сот­ней по­на­ча­лу го­тов был впасть в бе­зу­мие, но вспом­нил: оно пло-

хо кон­ча­ет­ся в Ир­кут­ской пси­хи­ат­рич­ке - над­ают по чай­ни­ку и пих-

нут в под­вал для ума­ли­шен­ных с дур­ны­ми на­клон­но­стя­ми. Вспом­нив об

этом, он за­од­но - по инер­ции - вспом­нил и о со­всем не­дав­нем: о

встре­чах с ев­рей­ским сол­да­том Ко­ти­ком.

        И тут его про­рва­ло, буд­то он уже сол­дат из­ра­иль­ской ар­мии!

        - До­ку­мен­ты! - за­во­пил не со­всем нор­маль­ным го­ло­сом,

слов­но и ему вы­шел указ Ара­фа­та - не пу­с­кать в древ­нюю оби­тель

по­ту­сто­рон­них го­ев.

        Аб­ра­ша Ар­ноль­до­вич ла­с­ко­во по­жу­рил рас­стро­ен­но­го от изъ-

ятия де­нег вла­дель­ца при­лич­ной по сме­те квар­ти­ры.

        - Ка­кие до­ку­мен­ты, Ла­зарь Иль­ич? - ска­зал он с до­брой

улыб­кой. - Вам ну­жен пас­порт? Или за­гсо­вое сви­де­тель­ст­во?

        - День­ги!!! До­ку­мен­ты!.. На­зад! Пра­ва мне нуж­ны че­ло­вечьи!

        - До­ро­гой, все пра­ва у на­ло­го­вой ин­с­пек­ции. Обе­хе­ес не

об­ма­нешь.

        Аб­ра­ша Ар­ноль­до­вич до­воль­но при­щу­рил­ся. И хлоп­нул за­дар­ма

рю­моч­ку конь­я­ка из бу­тыл­ки с дьяво­ль­ски­ми пись­ме­на­ми - 777.

        Воз­му­ще­ние Яна Кар­ло­ви­ча лез­ло из сер­д­ца и гру­ди вме­сте с

ло­ги­кой не­при­я­тия си­ту­а­ции.

        - До­ку­мен­ты! За­чем вы мне го­во­ри­те о За­гсо­вом сви­де-

тель­ст­ве?

        - Пой­ми­те, до­ро­гой. Эта Ко­бы­ла - моя же­на с рож­де­ния.

        - Но ее фа­ми­лия Лось!

        - Конь с Ло­сем всег­да у од­ной кор­муш­ки. А глав­ное: Конь -

это пя­тый пункт. Лось - так се­бе. В Бе­ло­веж­ской пу­ще сой­дет за

рус­ско­го.

        - Но вы!.. Вы!.. Вы!..

        - Да, она уже ра­бо­та­ет в на­ло­го­вом уп­рав­ле­нии. Раз­ве вы

это не ви­де­ли один раз?

        - Аб­ра­ша Ар­ноль­до­вич! - глу­пея на соб­ст­вен­ных гла­зах, Ян

Кар­ло­вич ис­кал спра­вед­ли­во­сти. - Вы... Вы че­с­т­но ут­вер­ж­да­ли - на-

ло­го­вое уп­рав­ле­ние при­хо­ди­ло ко мне, а за­ста­ва­ло вас.

        - Раз­ве не че­с­т­но я ут­вер­ж­дал? Она же, эта Ко­бы­ла, же­на

моя!.. По сек­ре­ту ска­жу, ес­ли бы чу­жая же­на...

        Тут не вы­дер­жа­ла и Ко­бы­ла. Ка­те­ри­на Мас­лов­на груз­но вста-

ла во весь рост и под­ня­ла сдоб­ный для мор­до­би­тия ку­лак.

        Аб­ра­ша Ар­ноль­до­вич сжал­ся. Ян Кар­ло­вич за­по­тел: по­сле си-

бир­ско­го но­ка­у­та, че­ло­век этот не стре­мил­ся сно­ва в су­мас­шед­ший

дом, хо­тя, как ему пред­став­ля­лось, он по­пал в Из­ра­иль не за­тем,

что­бы "про­рвать­ся", а на до­из­ле­че­ние.

        К сча­стью, бое­ви­тая жен­щи­на вод­ру­зи­ла свои ем­ко­сти сно­ва

в крес­ло. И ус­по­ко­и­лась, по­пи­вая на бру­дер­шафт конь­я­чок с му­жем.

От­це­ло­вав­шись, по­тя­ну­лась и к Яну Кар­ло­ви­чу.

        - Го­лу­бок, ты ку­ку­шеч­ка. По­ку­ка­ре­кай нам: сколь­ко лет,

сколь­ко зим.

        - День­ги на­зад!

        - С день­га­ми и мы по­ку­ка­ре­ка­ем.

        - Я те­перь гол, как Со­кол.

        - До­брот­ная птич­ка...

        - В при­да­чу - хищ­ная, мой до­ро­гой, - до­ба­вил без прось­бы

же­ны Аб­ра­ша Ар­ноль­до­вич.

        - Я вас уку­шу! - воз­му­тил­ся, вы­ско­чив из ло­ги­че­ских пост-

ро­е­ний, Ян Кар­ло­вич.

        - В Ин­тер­не­те вы, ува­жа­е­мый, ни­ко­го не уку­си­те. Вас ис­ка-

ло на­ло­го­вое об­ло­же­ние - там, а за­ста­ла здесь моя же­на. И уч­ти­те,

это пер­вая не­де­ля ее ра­бо­ты в фир­ме. А удер­жать­ся на ра­бо­те и по-

лу­чить кви­ют*(17) - это фо­кус-мо­кус.

        - Что же мне де­лать без де­нег? - рас­те­рял­ся Ян Кар­ло­вич.

        - По вас ску­ча­ет ар­мия. Иди­те ту­да. Не бе­гай­те от при-

зыв­но­го ли­с­та. Вас ищут - иди­те с по­вин­ной. По­лу­чи­те со­ци­аль­ное

обес­пе­чи­ва­ние жиз­ни. За це­лый ме­сяц.

        - А сколь это? - за­дым­лен­но про­каш­лял­ся, что­бы не плю-

нуть, Ян Кар­ло­вич.

        - Мно­го боль­ше, чем вы за­пла­ти­ли на­ло­го­во­му ин­с­пек­то­ру в

ли­це моей же­ны.

        - Ко­бы­лы? Ло­ся?

        - Ка­те­ри­ны Мас­лов­ны. Уч­ти­те, род­ной. Ее ког­да-то из­на­си-

ло­ва­ли. В сек­ре­та­ри­а­те пар­т­ко­ма. И она му­жи­ков по день се­год­няш-

ний не тер­пит. День­ги с них де­рет.

        - А как вы с нею?

        - Вот так! Де­рет!

        - За уши то­же?

        - За уши! Она из Обе­хе­ес! Я от нее скры­вал­ся там, что­бы

не пла­тить на­лог. Те­перь и здесь - на­до скры­вать­ся. При­хо­дит!..

Ищет вас. А до­ста­ет ме­ня. Один раз удо­воль­ст­вие в жиз­ни - на­ко­нец

за­ста­ла вас, Ла­зарь Иль­ич. Так что ус­по­кой­тесь. И не будь­те де-

зер­ти­ром от на­шей на­сту­па­тель­ной ар­мии. Я вам бу­ду пе­ре­да­чи

но­сить.

        Ян Кар­ло­вич ощу­тил се­бя ис­тин­ным Зо­зу­лей, Ла­за­рем Иль­и­чом,

ему да­же пред­ста­ви­лось - он май­ор, на бо­ку пи­с­то­лет, и ру­ка

рвет-вы­ры­ва­ет его из ко­бу­ры, что­бы меж­ду глаз - бац-бац!!! - во

всех вра­гов ев­рей­ско­го на­ро­да.

        Ес­те­ст­вен­ный по­рыв бор­ца с ан­ти­се­ми­тиз­мом Аб­ра­ша Ар­ноль-

до­вич на­ход­чи­во пре­дуп­ре­дил, на­мек­нув взгля­дом о том, что до­стой-

ное при­ме­не­ния ору­жие у не­го за спи­ной.

        Ла­цис - по­е­хав­шая кры­ша, оче­вид­но, ему не ме­ша­ла - снял

со сте­ны, с гвоз­ди­ка ги­та­ру с крас­ным бан­том на гри­фе. Коп­нул

паль­ца­ми стру­ны. И - в раз­рыв го­ло­са - в со­мнам­бу­ли­че­ском со­стоя-

нии бар­да стал вы­во­дить вслух та­кие сло­ва, ко­то­рые и к ста­ро­жи­лам

при­хо­дят не ча­с­то.

                       "Мы по­бе­дим, и это, пра­во,

                        для нас - един­ст­вен­ный за­кон.

                        И бу­дем в Яф­фо пить ка­ка­ву,

                        по­ка не вы­ки­нут нас вон.

                        Ког­да нас в мо­ре тык­нут мор­дой,

                        мы ог­ля­дим­ся - где друзья?

                        И тяж­ко вы­ва­лим из пор­та

                        пря­мой до­ро­гой в не­бе­са.

                        Пред на­ми - но­вая эпо­ха

                        штор­мов, вет­рил и яко­рей.

                        Но оги­бать Кри­во­го Ро­га

                        ни­как не вы­у­чен ев­рей."

        Аб­ра­ша Ар­ноль­до­вич бла­го­склон­но пу­чил гла­за, до­воль­ный до

бе­зоб­ра­зия тем об­сто­я­тель­ст­вом, что из Ко­ня - тяг­ло­во­го жи­во­тно­го

- вне­зап­но, по ма­но­ве­нию вол­шеб­ной па­лоч­ки, пе­ре­ро­дил­ся в не­по-

до­тчет­ную его ра­зу­ме­нию пти­цу - Му­зу.

        - Ну и да­е­те, Ла­зарь Иль­ич! - хлоп­нул Конь еще од­ну дар­мо-

вую рю­моч­ку. - Экс­пром­ни­ча­е­те с по­зы­вом к ге­ни­аль­но­сти! Это на­до

раз­мно­жить.

 

Продолжение следует

 

    






Леонид Ольгин